«Русь за пределами Руси». О наших предках-поселенцах в странах Европы ХI–XIV вв.

Период Средневековья – это эпоха постоянных переселений, миграций, в целом – смены места жительства в силу различных причин. Новый толчок миграционным движениям дали в конце XI в. крестовые походы, подняв с насиженных мест десятки и сотни тысяч жителей, до сих пор не пересекавших границ своих сел, поселков, городов, округов. Не были на периферии этих процессов и жители огромной по географии территории, подконтрольной династии Рюриковичей, известной по источникам под названием «Русь» или «Руськая земля» в ее как узком, так и широком смысле.

Так или иначе, с момента расширения Рюриковичами влияния на соседние gentes (народы), династического освоения этих новых подвластных территорий, происходило межкультурное взаимодействие «своих», «чужих» и «иных», следствием чего нередко было переселение представителей некогда автохтонного населения за пределы «малой родины». Переезд лиц, условно идентифицированных на Западе Ruthenus (или похожим образом), в страны «латинского мира» активизировали браки с ближайшими соседними или более отдаленными от границ руськой династии родами. В сопровождении невест переезжали на новое место жительства придворные, иногда – духовник, другие близкие люди. Их должно было быть немного, потому в документах этот свадебный поезд нередко упоминается в общих чертах. Впрочем, иногда речь идет о конкретных людях. Например, при польской жене венгерского короля Карла Роберта из династии Анжу 1312 г. записан молодой человек Теза Ruthenus, видимо, попавший к венгерскому двору с первой женой правителя – Марией Львовной, а позже был «унаследован» ее преемницей после смерти.

Еще одним источником заселения чужих территорий были пленные, которых активно друг у друга брали особенно Рюриковичи и Пясты. Польские правители за счет захваченных могли улучшить хозяйственную ситуацию на опустошенных или тяжелых для освоения собственных территориях. Такой интенсивности не видим на примере ни одного иного западного соседа руськой династии. Часто пленные были своего рода приданным при заключении двусторонних матримониальных договоренностей, как около 1039/41 г. между Казимиром Восстановителем и Добронегой-Марией Владимировной. Пясты вернули домой 800 пленных, захваченных 1018 г. Болеславом Храбрым во время похода на Киев. Иногда правители приграничных земель, главным образом Волынской (с одной стороны) и Краковско-Сандомирской (с другой), даже заключали соглашения о запрете пленения жителей соседних территорий, как это было в 1229 г., ведь такая целенаправленная политика серьезно вредила хозяйству обеих стран.

Впрочем, относительно добровольное переселение за пределы «малой родины» все же преобладало. Примером этого является галицкое боярство XII–XIII вв. при неблагоприятных политических обстоятельствах не раз находившее «политическое убежище» в Венгерском королевстве. Среди самых известных представителей – Владислав Кормильчич, Жирослав, Судислав. Часть из знати происходила из смешанных галицко-венгерских браков, в частности Вит Владиславович, Глеб Поткович, Юрий Витанович и другие. Здесь их привлекали льготы и привилегии высшей и средней знати, закрепленные «Золотой буллой» короля Андрея II от 1222 г., которых не было ни в одной другой центрально-европейской стране, а тем более на Руси – с ее «византийской» моделью управления, унаследованной вместе с христианством восточного обряда. Целый ряд иностранных родов находился в родственных связях с вельможами Руси. Аналогично активными в отношениях с западными соседями были боярские фамилии Новгорода, теснейшим образом связанные со шведскими, немецкими, фламандскими и другими землями торговыми связями.

Территории соседних Венгрии, Польши, Чехии, главным образом города последних двух, с конца XII–XIII вв., особенно в XIV в. заселяли представители купечества, бюргеры, вероятно военнослужилой знати, привлеченные городским устройством и, особенно самоуправлением, плохо известным в землях Рюриковичей до конца XIII – начала XIV в. Поэтому в городских источниках Сандомира, Кракова, Вроцлава, Брно, Оломоуца и т.д. время от времени встречаются носители предиката Ruthenus, несомненно выходцы из Руси (Павел, Петр, Григорий, Доминик, Бенедикт, Генрих и другие). Они занимали различные должности, участвовали не только в торговле, но и влияли на политику местных династий, входили в курии королей и герцогов.

Среди уникальных случаев – руського происхождения представители католического духовенства, а также паломники к святым местам в так называемой «Старшей Европе». Еще в конце XII – в начале XIII вв. граффити на стене церкви абатства Сен-Жиль-дю-Гар в Южной Франции нанес некто Семко Нинославович – пилигрим в город Сантьяго де Компостелла, место пребывания мощей апостола Иакова. Похожие церковнославянских надписи известны и в других храмах страны, лежавших на пути к этому центру паломничества. Во времена монгольской угрозы от середины XIII в. в страны Западной Европы кроме князей (рязанских, черниговских, волынских и галицких) уехало минимум несколько епископов (галицкий и, очевидно, перемышльский) и целый ряд священников, сопровождавших своих убегающих князей. Возможно в краткосрочной перспективе некоторые княжеские дети под влиянием «латинской» традиции и воспитания меняли конфессию или сразу же в детстве их крестили в «западном» обряде. Так, в частности, епископскую кафедру Кракова в течение 1293–1295 гг. Занимал Прокоп Ruthenus, на наш взгляд, один из сыновей бывшего галицкого князя Ростислава Михайловича, зятя венгерского короля Белы IV.