РОЖДЕНИЕ СЛАВЯН /эпос, op. #17/

… итак, осада была снята, но автор «Чудес» тут же добавляет, что внезапные нападения славян на тех, кто выходил за стены Фессалоники, не прекратились. Более того, «сложившие оружие» славяне перехватывали суда, которые оказывались в зоне досягаемости. Причем не разбирая совершенно «форм собственности», частные это суда или «правительственные». Из-за нападений на последние осерчал, наконец-то, уже сам гусударь-анпиратор.  И случилась «странная война».

Основная её странность состоит в том, что кроме «Чудес св. Димитрия» о ней нет ни слова в других источниках. Остается только предполагать, что этот поход, бывший для автора «Чудес» – жителя многострадальной Фессалоники – эпохальным событием, совершенно не интересовал столичных историографов. «Полицейская операция» и вправду меркла на фоне прочих событий 678 г., прежде всего разгрома арабов на море и на суше.

Впрочем, никакая это была не «полицейская операция», если верить автору «Чудес», славянам объявили войну по всем правилам. Не всем, а только тем, кто жил в долине Стримона. Так что небеспочвенны подозрения, что о «восстановлении конституционного строя» речи не было, а посланное императором на границу Фракии и Македонии войско должно было связать хотя бы часть славянских сил, терроризировавших Македонию и Фессалию, и прежде всего – Фессалонику.  Отсюда и такое благородство: «Я объявляю вам войну!» (читай: «Вы бы озаботились обороной собственных домов, а не шастали вахтовым методом за сотню километров Фессалонику повоевать»).

Сработало. Стримонцы постарались организовать защиту своих границ. Более того, обратились к прочим соседям-славянам, недавним соратникам по осаде Фессалоники, за помощью. Но не преуспели. Ромейское войско сбило славянские заслоны в горных проходах, нанеся славянам немалый урон. На том активные боевые действия и закончились. Дальше, в окрестности Фессалоники, победоносное имперское войско даже не совалось. Но страху, таки, нагнало, поскольку славяне спешно эвакуировались не только из долины Стримона, но и из ближайшей округи Фессалоники. Настолько спешно, что оставили на месте изрядную часть только что собранного урожая.

Последним обстоятельством не преминули воспользоваться фессалоникцы. Но там какая-то очередная странная история. «Чудеса» сообщают, что жители города не верили в уход славян из ближайших к стенам селений аж до момента, пока «некоторые из славян» сами не пришли в Фессалонику и не сообщили, что «там много вкусного». Судя по всему, эти «некоторые из славян» решили продемонстрировать лояльность «сдав точки», и получить иммунитет на случай, если посланные василевсом каратели, таки, доберутся до Фессалоники. Каратели так и не пришли, о чем было сказано, но дело уже было сделано, Зрада™, столь характерная для фирменного «славянского братства» тех времен, состоялась.

Другое дело, что не так уж и напуганы были славяне, судя по всему. Автор «Чудес», обозначая глубину «зоны свободной от славян», образовавшейся вокруг Фессалоники, в качестве ориентира упоминает местечко Литу, расположенное аж в дюжине километров от стен города. Лишняя иллюстрация того, насколько «всё плохо» было накануне описываемых событий. Похоже, неоднократные сетования на то, что славяне живут буквально впритык к стенам, были отнюдь не гиперболой. Не столь существенной была и добыча, доставшаяся фессалоникцам в покинутых славянами селениях. Парой абзацев ниже «Чудеса» возносят хвалу императору (и надоумившему его Богу) за присланный чуть позже в Фессалонику хлебный конвой. Только подвоз хлеба из столицы решил наконец-то проблему голода.

И не только голода. Конвой сопровождало неслабое, надо думать, охранение. Только благодаря этому он без потерь пришел в порт, а военные корабли на рейде окончательно убедили окрестных славян, что войну пора заканчивать. Очень вероятно, что «прифессалоникские» славяне были среди тех «варваров запада», которые прислали дары Константину IV в знак уважения и надежды на мирное сосуществование. Как Высокие Договаривающиеся Стороны трактовали это самое мирное сосуществование доподлинно неизвестно. Известно, что менее, чем через десяток лет, в том самом регионе, наследник Константина IV, Юстиниан ІІ, опять был вынужден проводить полномасштабную войсковую операцию, дабы хоть как-то приструнить славян, о чем уже было в одной из предыдущих «серий».

Процесс «реэллинизации» хотя бы южной оконечности Балкан, Эллады собственно, растянулся на добрых полтора–два столетия. Причем речь не шла исключительно об надавать славянам по шее и вытолкать  – в шею же – из региона. Зачастую более эффективной была «натурализация», одним из мощнейших рычагов которой стало приобщение славян к «истинной вере». Так что процесс был крайне неспешным, да и рассчитывать на успех можно было только там, где «эллиноязычные» составляли всё-таки демографическое большинство. Большинство естественное,  сохранившееся ещё со «старых добрых времен», либо же воссозданное путем выдворения из определенных микрорегионов незваных славянских гостей военной силой. Немаловажным фактором «демографического доминирования» было и расселение в определенных местах беженцев из окончательно утраченных Империей регионов. Например, в той же Фессалонике ещё с конца VI в. нашло прибежище немалое количество бывших жителей Сирмия.*

Однако по результатам VII в. в целом «реэллинизировать» Балканы, кроме Эллады и относительно недалеких окрестностей столицы Империи, уже вряд ли удалось бы. Именно ввиду того, что славяне (и прочие варвары) за сотню лет обеспечили себе уверенное «демографическое превосходство». Не говоря уж о том, что именно балканские славяне куда быстрее прочих славян прогрессировали в организованности, прежде всего – ввиду необходимости защищать свои пределы от внешних врагов.

 

Далі буде… / Продолжение следует… / To be continued…

 

* Совр. Сремска Митровица в Сербии (Автономный край Воеводина). Город на Саве был первой столицей префектуры Иллирик, созданной на рубеже ІІІ/ ІV вв.  императором Диоклетианом при установлении системы тетрархии. Позднее, в конце ІV в., столицу Иллирика перенесли в Фессалонику. Интересно, что согласно неканоническим  версиям  жития св. Димитрий принял мученичество именно в Сирмии, а в родную Фессалонику мощи святого были перенесены только через некоторое время. Современное название Сирмия связанно именно с этой житийной историей, поскольку «переводится» как «Сирмийский Димитровск».