Страницы русько-французских средневековых отношений IХ–XIV вв.

Казалось бы, столь отдаленная от границ нашей прародины земля франков не так хорошо известна в междинастических отношениях условной семьи Рюриковичей, скорее ориентированных на ближайших соседей – скандинавский мир, венгерских Арпадов, польских Пястов, чешских и моравских Пшемыслидов, номадов Великой Степи и др. Впрочем, двусторонние связи между двумя странами и их жителями поддерживались постоянно, протекая в разных плоскостях.

Впервые посланцы народа Rhos, зафиксированные в Бертинских анналах, упомянуты при дворе франкского императора Людовика Благочестивого (814–840) в 839 г. Прибывшие при посредничестве восточноримского императора Феофила (813–842) относились, как это было установлено в ходе переговоров, к шведам (Sueones), с элитами которых новгородские и киевские правители впоследствии наладили и поддерживали тесные отношения. Норманнский мир, в течение IX–XI вв. плотно объединивший торговыми и матримониальными интересами гигантские по площади территории от Нормандии, Британии и Исландии на севере и западе до восточнославянских и финно-угорских земель на востоке, а также Сицилии и юга Апеннинского полуострова – на юге, бесспорно повлиял на заключение 19 мая 1051 г. первого и единственного франко-руського брака венценосных персон – дочери киевского князя Ярослава Владимировича (983/987–1054) и его жены Ингигерды (1002–1050) – Анны (б. 1030 – после 1075) и короля Генриха I (1008–1060) из династии Капетингов. Косвенно должна была поспособствовать этому и информация о мощах святого папы Климента († между 97/100), находившихся в Киеве и ставших известными посредством Бруно из Кверфурта (974–1009) французскому хронисту Адемару Шабанскому (988–1034), а впоследствии – канонику собора в Реймсе Одальрику, узнавшему о них также от участника посольства в Киев – епископа Шалона Роже ІІ (1042–1066).

Второй раз, уже как вдова, в 1061/1062 г. Анна Ярославна вышла замуж за бывшего врага своего мужа – одиозного графа Рауля де Крепи из рода Валуа († 1074), вызвав тем самым неоднозначную реакцию при дворе Капетингов и в окружении папы Александра II (1010/1015–1073). На момент заключения брака, живой, впрочем, обвиненной в измене и изгнанной, оставалась вторая жена французского вельможи. Следовательно, новая связь угрожала графу Раулю церковными санкциями.

В XI–XII вв. посредниками в франко-руських отношениях нередко являлись правители так называемой «Младшей Европы». Так, несколько лет в аббатстве Клюни в Бургундии провел будущий польский князь Казимир І Восстановитель (1016–1058) – будущий муж Марии-Добронеги Владимировны (ок. 1011–1087). В частности, игумен Даниил в своем «Хождении», написанном под впечатлением паломничества 1104–1106 гг., вспоминал не только знакомство с первым иерусалимским королем Болдуином І (1100–1118) и его франкским окружением, посещение святых мест, связанных с жизнью и деятельностью Иисуса Христа, но и состояние укреплений Иерусалима.

Также при дворе великого силезского палатина Петра Влостовича († 1153) и его руськой жены, дочери черниговского и тмутараканского князя Олега Святославовича († 1115) Марии прислуживал некий Рожер, очевидно франк (француз) по происхождению. Зато его хозяин хорошо известен из безрезультатной переписки видного церковного деятеля, цистерцианского монаха и учителя французского короля Людовика VII (1120–1180) Бернарда Клервоского (1090–1053) с краковским епископом Матвеем (1143–1166) касательно организации военного похода с целью «искоренить нечестивые обычаи и обряды руських». У Людовика VII на первом этапе II Крестового похода (1147–1149) активно искал защиты и поддержки в годы борьбы за венгерский престол – князь Борис (1113–1154), вероятно рожденный от внебрачной связи его матери Евфимии Владимировны (1099–1139) с родным братом своего мужа, венгерского короля Коломана, прозванного Книжником (1070–1116) – Алмошем (б. 1075–1127). С другой стороны, французскую супружескую чету, участников крестового похода – Людовика и Алиенору из Аквитании (1122–1204) во время пребывания при венгерском дворе потчевали король Гейза II (1130–1162) и его жена Ефросинья Мстиславна († 1193). Людовик VII стал крестным отцом их первенца – будущего короля Венгрии Белы ІІІ (1147–1196).

Часто «руськие дела» обсуждались и в ходе различных церковных соборов, собраний, периодически проходивших на территории Франции, в частности, и во время так называемого Авиньонского пленения пап в течение 1309–1377 гг., когда отдельные территории королевства Руси, не без консультаций со стороны понтификов, постепенно инкорпорировались династиями Пястов и Анжу. Особенно внимательно в Лионе слушали белгородского епископа Петра, в присутствии высших католических архиереев и представителей светской знати на протяжении 26 июня – 17 июля 1245 г. произнёсшего речь, посвященную монголам и последствиям их нападения на земли Руси, Польши и Венгрии. Брожение во Франции и, в целом, в Западной Европе неоднозначной информации о кочевниках (очевидно привезенной и архиепископом Петром) позволило организовать еще до официального открытия Лионского церковного собора специальной разведывательной миссии во главе с францисканским монахом Плано де Карпини (1182–1252), направленной к хану Бату (б. 1209–1255/1256) и каану Гуюку (1206–1248).

Единое для обеих конфессий христианское пространство, общие культовые для посещения места, одинаково почитаемые святыни позволяли паломникам и средневековым хронистам поддерживать постоянную тесную межкультурную связь стран так называемой «Младшей Европы» со «Старшей». Об этом свидетельствуют не только перманентные «руськие сюжеты» на страницах богатого французского историописания и наоборот (франки хорошо известны автору Повести временных лет начала XII в., и особенно порицаемы автором Новгородской летописи старшего и младшего изводов после взятия участниками IV Крестового похода Константинополя 13 апреля 1204 г.), но и регулярно находимые в большом количестве на территории бывшей Руси «латинские» культовые вещи (иконки, крестики, медальоны и т.д.). К таким местам «общей памяти» можно отнести, например, кириллические граффити на стенах французских храмов, как, например, датированное примерно рубежом XII–XIII вв. в церкви Сен-Жиль-дю-Гар, нанесенное неким Семком Нинославовичем. Другим местом остановки паломника Ивана стал французский Пон в Аквитании, где на стене романской церкви Святого Вивьена XII в. он четко сообщил о намерении поклониться мощам апостола Иакова, находившимся в галисийском городе Сантьяго де Компостелла. Лиможского происхождения найденный на территории летописного Галича знаменитый водолей, экспонированный теперь в Ивано-Франковском областном краеведческом музее, а также бронзовая фигурка от прецессионного Креста, обнаруженная в 1992 г. на памятнике Мамай-Сурка в нижнем Поднепровье. Дополняют этот далеко не полный блок материальной культуры найденные в культурных слоях Галича, волынского Владимира, Дорогочина, летописного Червена (теперь – село Чермно Люблинского воеводства в Польше), Старого Крыма, Новгорода, Твери, Москвы торговые пломбы подконтрольных в XIV в. французским королям фламандских городов, как, наприкмер, Турне – живые свидетели тесных отношений в сфере торговли сукном между востоком и западом континента.

С высокой степенью вероятности кириллические листы (конволют) XI в. приписываемого королеве Анне Ярославне так называемого «Реймского Евангелия» которое использовалось французами в течение XVI–XVIII вв. во время коронационных торжеств, в ходе дипломатического визита 1377–1378 гг. в Париж привез император Карл IV (1316–1378) из династии Люксембургов, который «за куделью», через чешскую королеву Кунегунду (1245–1285), приходился потомком некогда галичского князя и господаря венгерской Мачвы Ростислава Михайловича (ок. 1223 – после 1264). В любом случае этот, написанный кириллицей, кодекс попал во Францию не позднее 1574 г.

Похожая судьба фрагмента Животворящего Креста Господа Нашего Иисуса Христа, привезенного около 1200 г. из Константинополя в Галич, очевидно, в составе свадебного поезда второй жены князя Романа Мстиславовича (1155-1156–1205), хранившийся до 16 апреля 1340 г. среди самых ценных реликвий династии. Вывезен из Львова в Краков королем Польши Казимиром ІІІ (1333–1370), он стал реликвией местных владетелей, находясь в городе до 1669 г. Однако после отречения от престола короля Яна Казимира (1609–1672) Крест и несколько других ценных реликвий были тайно вывезены им во Францию. Впоследствии святыня пополнила сокровищницу собора Парижской Богоматери, где находится до сих пор.