РОЖДЕНИЕ СЛАВЯН /эпос, op. #2/

Итак, мы остановились на попытке высокоученных ромеев (более известных в дальнейшем как византийцы) осознать, что ж это за новое несчастье такое к ним через Дунай ломится. Толку от этих научных изысканий, как и от подавляющего большинства любых гуманитарных исследований, было ровно «ноль». Т.е. стало понятно, что люди эти называются склавины, а некоторые – анты (и при этом делятся на много родов и племен); что дикие они, но симпатичные; что единоначалия не ведают; что на правила ведения войны, принятые в цивилизованном мире, им положить, зато партизанскими методами они успешно дают продиареить практически любому противнику.  Издали товарищи ученые «Ромейское славяноведение». – Вып. 1 (он же последний). – Константинополь: Тип. магистра священных щедрот. – 553 г., чтобы оправдать госфинансирование исследования. Да на том и закончилось.

Славянам на международное признание было плевать, они и читать-то не умели. Зато умели воевать, грабить, угонять полоны под продажу и прочее, чем радостно и продолжали заниматься. Да так успешно, что снова поспособствовали развитию самой передовой в мире ромейской науки. Причем – на высшем уровне и в прикладном аспекте. Славянская пошесть к концу VI в. так достала ромеев, что в специальном учебнике «Как мочить врагов империи» (в просторечье «Стратегикон») им был посвящен отдельный раздел, «Склавины и анты: война на уничтожение». На титулке учебничка автором числился сам гусударь-анпиратор Маврикий, но люди скептические подозревают, что писал какой-то «литературный мавр», а Маврикий славу и гонорар слупил. Впрочем, это не столь уж и важно.

А важно то, что произошло жесткое столкновение красивой теории с неприглядной практикой. Император-теоретик решил проверить верность теории экспериментальным путем и отстучал в Дунайскую имперскую армию директиву: «Переправиться на славянский /левый/ берег Дуная и зимовать там на тамошних харчах». В ответ на этот экспериментаторский пыл собрание солдатских депутатов Дунайской армии ответило в духе: «Сам зимуй в таких суровых условиях в окружении самых страшных на свете дикарей». И не стала Дунайская армия ограничиваться обменом любезностями с императорским двором, а прогулялась в прямо противоположную сторону, аж до самого Константинополя, да и сделала новым императором своего командующего Фоку. Предварительно устранив помеху к занятию престола. Маврикия, в смысле.

Радости славян по поводу таких успехов византийской науки не было предела. Границу даже формально уже никто не охраняет, в Империи гражданская война, под боком завелись авары, которые с какого-то перепугу решили, что они в Дунайском регионе главные,  и давай щемить окружающих. Короче, славяне радостно попёрли на территорию Империи не просто пограбить, а навеки поселиться.

Тут надо заметить, что многие прелести человеческого образа жизни славяне за сотню лет грабежа Империи уже вполне оценили. Так что на полпути останавливаться не стали, а решили прикоснуться к самым что ни на есть истокам этой самой европейской цивилизации. И добрели они аж до Эллады, аж до самого Пелопоннеса, позагоняли аборигенов в горы, дышать целебным воздухом, или на живописные окрестные курортные острова, а сами освоили все плодородные долины. И уж коли в Элладе-то так получилось, то на остальных Балканах легко представить что творилось.

Эллада, без малейшего преувеличения, для европейской культуры «наше всё». В частности, родина европейского мореплавания и прочих морских забав. Море для славян было в абсолютную новинку, но смутило не очень сильно. Так что в первую очередь освоили они наиболее близкий их загадочной душе морской промысел – морской разбой. К середине VII в. Эгеида стараниями славянских пиратов во всех лоциях значилась как зона, небезопасная для торговых судов.  Так что и тут пращуры оказались на высоте!

Впрочем, не бандитизмом и пиратством единым, будем справедливы. На самом деле, на Балканах славяне практически моментально (в историческом значении слова «моментально») прониклись цивилизацией и в куда более мирных её проявлениях. К югу от Дуная ярко выраженные примеры традиционной славянской бытовой невзыскательности встречается крайне мало. Оно и понятно: каменный дом получше норы-землянки будет (да и климат другой, и ресурсы), гончарная посуда ни в какое сравнение не идет с кособокими творениями пращуров, вылепленными левой задней ногой, кузнечные технологии позднеантичные – на пару порядков круче, чем кустарщина славянская. Другое дело, что все эти высокие технологии к северу от Дуная проникали крайне медленно, с задержкой в 100, 200, а то и 500 лет.

Так что болотисто-лесистая прародина оставалась необременённой достижениями цивилизации веками.  Потому как одно дело отобрать/украсть (освоить, в общем, если красиво выразиться) в готовом виде, а другое – чего-то там делать своими руками.  И дело вовсе не в  «И так сойдет!», столь милом  загадочной славянской душе. На самом деле невзыскательный быт славян во времена их «Великого расселения» позволял приспосабливаться к практически любому ландшафту, а в случае необходимости бросать без особого сожаления не столь уж и ценное имущество и искать счастья на новых землях.

Необходимость такая по тем временам возникала довольно стабильно, поскольку со  стабильностью в мире было чуть ли не хуже, чем нынче. Особенно в геополитическом контексте, которого мы очень вскользь пока что коснулись…

Далі буде… / Продолжение следует… / To be continued…