РОЖДЕНИЕ СЛАВЯН /эпос, op. #3/

Из предыдущих частей «эпоса» могло сложиться ложное впечатление, что славяне завоёвывали жизненное пространство одной левой исключительно в силу собственной крутизны. Нет, парни они, конечно, были крутые, но им ещё и всю дорогу везло. Уже упоминалось, что на громадных пространствах, по которым катилась первая волна Великого расселения славян, практически некому было оказывать хоть сколь-нибудь серьезное сопротивление. На Балканах ситуация была несколько иной, но…  Как раз когда славяне добрались до Дуная и начали «трогать за вымя» балканские провинции Империи, на престол в Империи умостились дядя Юстин и племянничек Юстиниан. Дядя был ещё так-сяк, а вот Юстиниан – маньяк маньяком, подавай ему «былое величие Рима» – и край.

В контексте славян главное, что пока Юстиниан восстанавливал «историческую справедливость» как не в Африке, так в Италии, как не в Италии, так на Ближнем Востоке, как не на Ближнем Востоке, так в Испании… В общем, где он эту справедливость только не восстанавливал. А в контексте славян это значило, что до Балкан, которые у Юстиниана были буквально «в огороде» столицы, особого дела ему не было. Славяне же – рады стараться.

Тут люди знающие могут стукнуть об стол (а то и об голову автора) трактатом Прокопия Кесарийского «О постройках», в котором трактуется именно о бурной строительной деятельности Юстиниана. В частности – на Балканах, более того – именно в контексте мероприятий по укреплению Дунайской границы.

Во-первых, есть небезосновательное мнение, что далеко не всё то строилось, о постройке чего торжественно отчитывались. И тут достаточно пролистать другой опус Прокопия, «Анекдоту», более известную в наших широтах под творческим псевдонимом «Тайная история»,  да и археологи много чего из «построенного»/»отремонтированного»  Юстинианом никак найти не могут.

Ну а во-вторых, славян эта бурная строительная деятельность волновала чрезвычайно мало. По той простой причине, что крепостей они не брали. Не из принципа, а по неумению. Что совершенно не мешало славянам, обойдя укрепленные пункты, оказываться в глубине имперской территории, вплоть до ближайших окрестностей столицы Империи (самой!). Чего бы и сколько не строили ромеи, это совершенно не мешало летучим славянским отрядам партизанить по всей Фракии и забираться даже в Иллирик (а при удачном стечении обстоятельств жечь взятые с налета или военной хитростью ромейские крепости). О чем, кстати, всё тем же Прокопием в «Истории войн» и написано. Так что нечего грюкать ценной литературой об ценную же мебель   без должного компаративного анализа источников!

Славяне, собственно, считались в Константинополе меньшим злом. Империя воевала на несколько фронтов, наиболее болезненным из которых был ближневосточный, где не первое столетие Рим/Константинополь выяснял отношения с Парфией/Персией. Призом в этой перманентной драке были неприлично богатые Сирия, Палестина, Египет, торговые потоки, в общем – масса вкусного, гораздо более вкусного, чем какие-то неоднократно разграбленные Балканы. Опять же, по Балканам и в придунайском регионе  шастали  не только славяне, но и куда более опасные в военном отношении германцы (лангобарды, гепиды и прочие) и кочевники (булгары, авары и примкнувшие).*

Правда, ромеи, привыкшие мнить себя пупом Вселенной, не сразу сообразили, что славяне по-хозяйски устраиваются в регионе чуть-чуть иначе, чем другие варвары. Те, другие, хотя бы разрешения спрашивали, для приличия, а славяне были граждане не очень приличные (не без исключений, конечно же, но en masse).

Нет, опять ерунда получается. Надо ещё раз уточнить и три раза подчеркнуть: не было на белом свете никаких «славян вообще», даже «склавинов вообще» и «антов вообще» не было, судя по всему. Это всё сугубо книжное, весьма усредненное видение и тогдашних авторов-ромеев, и, зачастую, нынешних знатоков вопроса. А был конгломерат племен, которые находились в состоянии чуть ли не беспрерывной «реструктуризации»: создавались и тут же разваливались ситуативные военные союзы, сегодня «дружили против» одного противника, а завтра воевали друг с другом, причем одна из сторон звала в союзники вчерашнего общего врага.

Отдельная история – «дружественные индейцы». Например, когда в 530–540-х гг. стараниями «лиц славянской национальности» лихорадило всю Дунайскую границу, отряды, набранные из склавинов и антов, в это самое время совершенно спокойно воевали в Италии в составе имперской армии с готами. Часто бывало, что не  «и», а «или». К примеру, пока отряды склавинов бесчинствуют на Балканах, некие 300 антов ставят «300 спартанцев» в горах Лукании (Южная Италия), составляя наиболее боеспособную часть войск некоего Туллиана.

В общем, привитое в школе видение раннеисторических славян как монумента «Ант и склавинка» (ну, или «Склавин и антка», это кому как больше нравится) по мотвам сплевшихся в творческом экстазе «Рабочего и колхозницы» очень далеко от исторических реалий. Не монумент это был, а кипящая лава, растекавшаяся многими потоками. И потоки эти перемешивались и снова разделялись, застывали и снова разогревались следующими волнами, шедшими вослед. Стихия, никакого порядку, никакой однозначности…

Далі буде… / Продолжение следует… / To be continued…

 

*Это всё, простите, ну очень широкими мазками, на протяжении всего VI в., но в подробностях и деталях «раскладывать»  – это надо не блог писать,  а монографию  страниц на пятьсот.