Рюриковичи и династия Пшемыслидов в XI–XIV вв.

Утверждение в ключевых городских центрах на пути «из варяг в греки» на протяжении IX–Х вв. скандинавских конунгов – основателей династии, со временем известной как Рюриковичи, дало дальнейший толчок к расширению их владений как к востоку от этого магистрального направления, так и на запад – в земли дулебов и карпатских хорватов, окончательно покоренных 981 г. киевским князем Владимиром Святославичем (979–1015). Так пределы его государства теперь достигали пограничных владений других двух новых династий так называемой «Младшей Европы» – венгерских Арпадов и чешских (богемско-моравских) Пшемыслидов. Поэтому 997 г. летописец недвусмысленно указал, что «[…] и бѣ живѧ с кнѧзи ѡколными єго миромъ с Болеславомъ Лѧдьскымъ и сь Стефаномъ Оугорьскымъ и съ Ѡндроникомъ Чьшькимъ и бѣ миръ межи има и любы».

Средневековое государство Пшемыслидов, условно названное историками Чехией (также довольно условный термин, ведь руководящая династия в Х – начале XIV в. владела не только непосредственно Чехией – Богемией, но и Моравией, Хэбом, Австрией, Каринтией, Крайной, Штирией частично Силезией, а в течение короткого времени в начале XIV в. даже отдельными землями Пястов и Арпадов) в связи с этническим происхождением династии и местом локализации их главной резиденции – Праги, возникло на рубеже IX–X вв. на фундаментах так называемого Великоморавского государства, разрушенного в результате нашествия кочевников-мадьяр и внутреннего кризиса. Кирилло-Мефодиевская литургическая и письменная традиция IX в., ротондальная архитектура, славянские основы государства, самым лучшим образом проявленные там во времена короля Святоплука (871–894?), не только перешли по наследству к первым князям Пшемыслидам, но и вместе с болгарскими успешно «экспортировались» к другим, в основном, соседним славянским gentes, в частности в составе владений Рюриковичей после крещения тех 988 г. Среди весьма распространенных – культ первых чешских святых Вацлава I (907–935/36) и его бабки Людмилы (860–921).

Непродолжительная общая граница между обеими династиями в Прикарпатье, утерянная в начале XI в. в результате активной внешней политики Болеслава I Храброго (966–1025) из династии Пястов, позволила все же наладить матримониальные, торговые и военно-политические связи, сохранявшие преемственность в ХIII–ХIV вв. Миссию своего рода трансферов информации в обе стороны взяли на себя в XI–XII вв. в основном монахи из основанных на славянской литургии монастырей в Сазаве и Зноймо. Поэтому контакты с киевскими монашескими ячейками к середине XII в. были довольно оживленными. Это вероятно определяло и междинастическую политику.

В течение XI–XIII вв. с разной степенью достоверности насчитывается 5–6 двусторонних браков Рюриковичей с Пшемыслидами Чехии (Богемии) и Моравии. Пожалуй, именно чешского происхождения, возможно – дочерью князя Болеслава III (955–1037), была одна из N жен киевского князя Владимира, родившая ему сына Судислава (1014–1063), носителя очень распространенного в землях Пшемыслидов и совсем несвойственного для династии Рюриковичей имени. За брненского князя Вратислава (1113–1156) в 1132 г. выдали N дочь на тот момент уже покойного бывшего теребовлянского князя Василька Ростиславича (1066–1124/25). Другая версия связывает ее отцовство с киевским князем Ярополком Владимировичем (1082–1139). На дочери на тот момент уже покойного оломоуцкого князя Оттона II (1085–1126) Евфимии (1115–?) около 1143/44 г. женился тогдашний новгородский князь Святополк Мстиславич († 1154). Дискуссионной, но весьма вероятной остается версия заключенного в 1149 г. брака N дочери чешского короля Владислава II (ок. 1110–1174) со следующим новгородским князем Ярославом Изяславичем (1132 – между 1173-1180). Наиболее вероятными являются именно чешские корни Марии (ок. 1158–1205/06), первой жены великого владимирского князя Всеволода Юрьевича, прозванного Большое гнездо (1154–1212). Замуж за чешского короля Пшемысла II Оттокара (1231–1278) 25 октября 1261 г. вышла дочь бывшего галицкого князя, а не раньше 1247 – господаря (dominus) Мачвы, Ростислава Михайловича († после 1264) Кунеґунда (1245–1285).

Родственные связи очевидно коснулись не только венценосных особ, но и боярского сословия. С высокой вероятностью одиозного, приближенного ко двору Арпадов галицкого вельможу Судислава († после 1234) можно отнести к представителям чешского по происхождению рода Лудан, известного в Венгерском королевстве с XI в. Представители этого семейства, тесно связанные с родом Гонт-Пазнан, с XII в. систематически участвовали в дипломатических и военных кампаниях в землях Рюриковичей.

Перманентными, в связи с отсутствием с XI в. постоянной общей границы, были и двусторонние военно-политические конфликты. Так в 1145 г., выдвигая претензии на венгерский престол, поддержку чешского короля Владислава II получил князь-бастард Борис (1113–1154) – сын дочери Владимира Всеволодовича, прозванного Мономахом (1053–1125) Евфимии (1099–1139) от, пожалуй, связи с родным братом короля Коломана, прозванного Книжником (1095–1116), герцогом Алмошем (1075–1127). Во время борьбы за киевский престол в течение 1148–1152 гг. князь Изяслав Мстиславович (1097–1154) кроме венгерского короля и польских князей не раз просил помощи и чешских родственников. Только в 1149 г., возвращаясь со II Крестового похода, такую поддержку, видимо, ему предоставил тот же Владислав II. Неизвестные по составу и происхождению «Чехы и Морава» несколько раз записанные в летописях под 1214 и 1219 гг. рядом с венгерскими войсками и отрядами галицких бояр – соперниками волынских претендентов на галицкий престол.

Впрочем, самыми знаменитыми, учитывая русько-чешские военные контакты середины – второй половины XIII в. являются, проведенные на фоне борьбы за наследство династии Бабенбергов (976–1246) будущим королем Руси Даниилом Романовичем (1201–1264) и его сыном Львом (ок. 1224/25–1301) при поддержке соответственно краковско-сандомирского и опольского князей Болеслава Стыдливого (1226–1279) и Владислава (1225–1281/82), так называемая Опавская кампания лета 1253 г. и, при участии в основном войск венгерского короля Белы IV (1235–1270), Штирийская, увенчавшаяся 12 июля 1260 г. генеральным сражением у Крессенбрунн. Duces Rutenorum (Лев и Мстислав Даниловичи, а также очевидно Владимир Василькович) известны из текстов чешско-венгерских соглашений, заключенных 3 июля 1271 г. под Братиславой и 14 июля того же года в Праге. Присутствие войск Льва Даниловича в битве на Моравском поле 26 августа 1278 г., где чешский король Пшемысл II Оттокар и германский император Рудольф I Габсбург (1218–1291) окончательно решали раздел наследства Бабенбергов, до сих пор является дискуссионным. Впрочем, об отправке накануне чешских послов к Романовичам – четко известно из источников (Pardus, filius Neplach, qui venit de Russia). И хотя чешский правитель в этой битве погиб, кровь Рюриковичей продолжала течь в жилах его потомков, в определенной степени влияя на отношения с руськими правителями.

Так, внучатый племянник «за куделью» Льва Даниловича король Чехии Вацлав II (1271–1305) уже в статусе краковского князя (с 1290 г.) в 1299 г. принимал своего дядю в Брно, очевидно по результатам частичного разделения земель Пястов на протяжении 1290–1292 гг., когда Романовичи получили Люблинскую землю и отреклись от претензий на Краков. Это была не первая встреча. Интересы обеих династий в землях Пястов помогли Вацлаву II стать королем Польши (1300–1305), а своего сына Вацлава III (1289–1306) в 1301 г. номинировать на короля Венгрии. Соответственно бабушкой и матерью последних двух была Кунеґунда, дочь руського князя Ростислава Михайловича – «за куделью» племянника Даниила Романовича, что добавляет чешской истории этого славного, хотя и краткого промежутка времени пикантности с «украинским привкусом».