Супружеские измены и князья-бастарды на Руси в Х–ХIII вв.

Жизнь семейств средневековых династий, несмотря на важную обязанность оставаться надлежащим примером высоконравственного христианского правителя для своих людей, как правило, была далека от идеала. Браки заключались, в основном, родителями помолвленных с целью династического, политического, военного (а преимущественно, и того, и другого) урегулирования каких-то вопросов между собой, а не из любви и природного влечения молодых людей друг к другу. Следовательно, супружеская жизнь последних часто была полна драматических «прыжков в гречку», всяческих «похождений», нередко завершавшихся рождением бастардов – внебрачных детей. Также не бесспорными, с точки зрения каноничного права, оставались отдельные, заключенные по политическим или иным соображениям, браки.

Европейское средневековье знает немало лакомых к плоти правителей, истории отношений с женщинами которых обросли большим количеством легенд. К таким относим, например, короля Польши Казимира III (1333–1370), короля Венгрии Сигизмунда Люксембургского (1387–1434), короля Франции Карла VII (1403–1461) и многих других, не считая, возможно, самых одиозных Генриха VIII из династии Тюдоров (1491–1547) или московского царя Ивана IV (1530–1584). Наряду с этим, нам хорошо известны и знаменитые бастарды, которые, с точки зрения существующего права, не имели никакого шанса увековечить свое имя в истории, но благодаря личным качествам все же добились этого. Среди них – майордом Австразии Карл Мартелл (686-688–741), нормандский герцог и покоритель Англии Вильгельм Завоеватель (другое прозвище «Бастард», 1027/28–1087), а также – с точки зрения далеко не всех европейских дворов – королева Англии Елизавета I (1533–1603). Средневековое общество было массово наполнено бастардами, знатных из которых от их законно рожденных братьев или сестер отличало лишь перечеркнутое черным ремнем наискось родовое геральдическое изображение.

Хватало интимной внесемейной пикантности и в династии Рюриковичей, причем, как ее мужской, так и женской части. Одна из главных фигур рода – будущий киевский князь, позже канонизированный креститель Руси Владимир (960–1015) родился от связи своего отца Святослава Игоревича (942–972) с рабыней-ключницей Малушей (940-944–?), что никак не могло считаться законным даже среди некрещеной скандинавско-славянской общины. Подробности же его семейной жизни до и после крещения – до сих пор предмет острых научных дискуссий.

В дальнейшем активными отношениями «на стороне» особо отмечались галицкие князья из условной династии Ростиславовичей. История внесемейных отношений при живой жене, дочери суздальского князя Юрия Владимировича († 1157), Ольге († 1182), Ярослава Владимирковича, прозванного в «Слове о полку Игореве» Осмомыслом (ок. 1130–1187) с представительницей тюркского по происхождению рода Чагр Анастасией стало самым показательным в XII в. Галицкое боярство силой заставило князя вернуться к законной жене, а любовницу в 1173 г. сожгли живьем. Рожденный от этой связи сын Олег († 1188) единственный из среды всех Рюриковичей наделен в летописи не патронимом (по отцу), а матронимом – Настасьчичь. Унаследовав по завещанию отца, но вопреки существующему праву, столичный галицкий престол, он вызвал понятное недовольство законного наследника покойного князя – Владимира (1151–1198/99), а также местных бояр, а потому в 1188 г. был ими отравлен.

Однако и Владимир Ярославович не сделал надлежащих выводов из жизни отца, взяв со временем себе сожительницей при ее живом муже (очевидно местном духовнике) некую «попадью». Вероятно, именно она родила князю двух сыновей, которых историки часто, хотя и не бесспорно, отождествляют с записанными в 1218 г. жертвователями монастыря св. Дмитрия в Сремской Митровице – Василием и Иоанном-Владимиром. Версия их незаконного рождения косвенно подтверждается последующим абсолютным молчанием источников о каком-либо их участии в борьбе за отцовский престол после 1198/99 г.

Впрочем, следующий галицкий князь, а в течение 1187–1188 гг. даже сват Владимира Ярославича, Роман Мстиславович (1155/1156–1205), обручивший свою дочь Феодору (ок. 1182-1184 – после 1241) в юном возрасте с явно тоже малолетним незаконнорожденным сыном последнего представителя династии Ростиславовичей в Галиче – Василием (?), был далек от соблюдения всех норм брачного канонического права, достаточно «легко» толкуемого среди адептов восточного обряда.

Нет, несмотря на значительное количество исследований по данной теме, окончательного ответа касательно каноничности второго, заключенного не позднее 1199 г. князем Романом при живой первой жене Предславе Рюриковне († после 1204), брака с женщиной греческого, возможно, императорского происхождения. Законность детей от этого второго брака (историками называются имена дочери Елены (?), сыновей Даниила и Василька, будущих правителей королевства Руси) должна была волновать не только других руських князей, но и ближайшее его окружение, в частности, галицких князей и клир как минимум до смерти первой жены князя Романа Предславы после 1204 г., но и временами после этого.

Только влиятельность «самодержца всея Руси», его безусловный авторитет среди Рюриковичей, наличие и умелое идеологическое использование в своих землях незаурядных христианских реликвий (в частности частицы Животворящего Креста Господня), жесткое подавление боярского сопротивления в Галиче позволило при жизни не педалировать этой проблемы. Но с его внезапной гибелью 19 июня 1205 г. опасность жизни его семьи, а следовательно – выдвижения соседними правителями претензий на вакантные престолы в волынском Владимире и Галиче, приобрели масштабы практически до сих пор неслыханные в истории других стран Европы. Около 40 лет различные руськие и иностранные династии вели перманентные войны между собой за «наследство Романа», в которых, в конце концов, победителями на короткое время вышли его сыновья.

В абсолютно схожих, по сути, случаях, известных в польской и чешской истории XIII в., решение подобных проблем проходило гораздо спокойнее. Так, после убийства 23 ноября 1227 г. у города Гонсава краковско-сандомирского князя Лешка Белого (1186–1227), его жена, дочь бывшего новгородского князя Ярослава Владимировича (ок. 1155-1165 – конец 1205-1209) – Гримислава († 1258), воспитывала единственного малолетнего сына-наследника, Болеслава, со временем прозванного Стыдливым (1226–1279). Аналогично с гибелью в битве на Моравском поле 26 августа 1278 г. чешского короля Пшемысла II Оттокара (1231–1278), на руках его жены, дочери бывшего галицкого князя, а не ранее 1247 г. – господаря Мачвы, Ростислава Михайловича († после 1264) Кунегунды (1245–1285) остался 7-летний сын Вацлав (1271–1305). В обоих случаях, конечно, не без проблем, за короткое время прямые наследники сумели занять отцовский престол, ведь легитимность их появления на свет никто под сомнение не ставил. В случае же с Романовичами это длилось 40 лет, было исполнено трагизма и драматизма не только для них лично, но и для жителей земель, вокруг которых велись эти междинастические страсти. Конечно, все это должно было иметь не только политический, но и канонический контекст, связанный также с обстоятельствами заключения их отцом второго брака.

Впрочем, не только с мужчинами династии Рюриковичей связаны случаи внебрачных отношений. В 1112 г. тогдашний переяславский (с 1113 г. – киевский) князь Владимир Всеволодович, прозванный Мономахом († 1125) выдал свою дочь Евфимию († 1139) замуж за намного старшего от нее венгерского короля Коломана, названного Книжником (1095–1116). Через год тот обвинил жену в супружеской измене и отправил к отцу, где она родила сына Бориса (1113–1154). Ни один родственник изгнанной из Венгрии женщины не вступился за ее честь, что позволило современным историкам предположить связь Евфимии с женатым от 21 августа 1104 г. с дочерью киевского князя Святополка Изяславича (1050–1113) Предславой († после 1108) родным братом венгерского короля – герцогом Алмошем (1075–1127). Князь-бастард Борис, зато при поддержке различных, часто наемных, сил на протяжении 1130–1154 гг. неоднократно пытался занять, как он считал, свой законный венгерский престол.

Несколько иной, впрочем, похожей была ситуация с Кунегундой Ростиславовной, которая после гибели 26 августа 1278 г. своего мужа сблизилась с представителем рода Фалькенштейн Завишей (ок. 1250–1290), родив от него сына Ешка (Яна) (ок. 1282 – после 1337). Лишь в мае 1285 г. пара поженилась, но уже в сентябре Кунегунда умерла от туберкулеза. Ее внебрачный сын, впрочем, сделал прекрасную карьеру в Тевтонском ордене, куда в 8-летнем возрасте уже как сирота был отдан на воспитание. Со временем стал комтуром чешского Репина, прусского Альтшауза, участвовал в крестовом походе Яна Люксембургского (1296–1346) и его сына Карла (1316–1378) – будущего чешского короля и германского императора – против Литвы в 1337 г.

Смотри также: Женщины из династии Рюриковичей при европейских дворах в ХІ–ХІV вв.