Победа России в Первой мировой войне была украдена пораженцами?

Миф 

Победа России в Первой мировой войне была украдена пораженцами.

«Однако эта победа была украдена у страны. Украдена теми, кто призывал к поражению своего Отечества, своей армии, сеял распри внутри России, рвался к власти, предавая национальные интересы».
В.Путин

Историческая реальность

Революция в России была закономерным итогом безалаберного ведения войны и управления экономикой.

Успехи самой большой армии в мире (5,34 млн человек) были не в первый и не в последний раз во многом достигнуты за счет количества, а не качества. Мужество и стойкость солдат российской армии стали такими же известными, как и тупость и косность ее генералов. Вся история Восточного фронта Первой мировой войны — это иллюстрация к тому, как успех пытаются достигнуть «последним рывком», максимальным приложением усилий без оглядки на завтрашний день.

Так, например, Галицийская битва в августе–сентябре 1914 г. закономерно переросла в штурм Карпат в январе–феврале 1915 г. в попытках перейти горы и вторгнуться в равнинную Венгрию. В этих неимоверных боях был не только потерян довоенный цвет армии (противник тоже понес ужасные потери), но и израсходован артиллерийский резерв — до самого конца войны Россия испытывала «снарядный голод»! Наступление увенчалось взятием крепости Перемышль, но выдохшаяся армия не смогла противостоять неменуемому контрнаступлению. В результате проведенных австро-венгро-германцами Карпатской операции в феврале–апреле, Горлицкого прорыва в мае и Наревской операции в июне–августе 1915 г. все, завоеванное русскими ранее, было не только отдано назад, но и потеряны собственные обширные территории: Восточная Польша, Курляндия, Западная Литва. Целый год понадобился России, чтобы подготовить новую операцию в масштабах фронта.

Тяжелое поражение на фронте вызвало в тылу новый всплеск шпиономании — в мае 1915 г. в Москве повторился немецкий погром осени 1914 г., но теперь еще более ужасный и кровавый. В нем приняли участие не только представители всех классов городского населения, не только наравне с мужчинами и женщины, но даже полицейские! Можно сказать, что никто наказан не был. Назначенный за 10 дней до жутких событий генерал-губернатор князь Ф.Юсупов (Сумароков-Эльстон) просто лишился своей должности. Хотя именно его германофобия была широко известна и многие предполагали, что это он был организатором событий, призванных отвлечь внимание от бездарных правительства и верховного командования.

Потеря Привисленских губерний породила еще один дефицит — местные шахты давали ¼ добычи каменного угля потребностей Российской империи. На целый год, до 1916 г., пока не вышли на промышленный уровень донбасские разработки, страна испытывала «топливный голод».

Брусиловский прорыв в июне–августе 1916 г. нанес тяжелое поражение не только австро-венграм, но и собственной военной промышленности и продуктовому обеспечению населения. Так, в Москве сахар начали выдавать по карточкам уже в августе 1916 г. Хотя карточная система на хлеб была введена в Петрограде только в марте 1917 г., слухи о ее введении разнеслись еще в феврале, тем самым породили «хлебные бунты». Несмотря на то, что другие продовольственные продукты в городах начали нормировано продавать только после падения монархии Гольштейн-Готторпов-Романовых (с июня 1917 г. — на крупы, с июля — на мясо, с августа — на коровье молоко, с сентября — на яйца, с октября — на растительное масло, с ноября — на кондитерские изделия), это было следствием не только смены власти, но и общегосударственного кризиса в конце войны. В конце концов Февральская революция в Петрограде началась 21 февраля с разгрома булочных и мелочных лавок на Петроградской стороне, продолжились 23 февраля демонстрацией рабочих Путиловского завода с лозунгами «Долой войну!», «Долой самодержавие» и «Хлеба!». 24 февраля количество бастующих достигло 90 тысяч человек, а на следующий день — 240 тысяч! Войска Петроградского гарнизона неохотно подчинялись приказам и де факто объявили нейтралитет…

Возможно кому-то, кто «вкусно ест и сладко спит», это и может показаться происками тех, «кто призывал к поражению своего Отечества, своей армии, сеял распри внутри России, рвался к власти, предавая национальные интересы». Но те, кто помнит очереди за продуктами и пустые полки в конце 80-х — начале 90-х годов в СССР, пусть задумаются, что чувствовали люди на пороге голода при непрекращающейся войне, которая не принесла долгожданного результата.